Как я открыла радость медленно ем и медленно живущих во Флоренции
Опубликованно 28.06.2018 01:10
Это был самый неожиданный звук и последнее, что я себе представлял, я мог услышать в этот Бастион западной цивилизации. Рост через молчание средневековый номер, мусульманский призыв к молитве прозвучал, мгновенно перенося меня в детство, в Иран. В дни перемежается вызов, который поднялся над крышами, стелился по школьной площадке, мыть над нами, как мы играли и прогуливал и учился. Это было так знакомо и еще такой сюрприз, что он оторвал меня насквозь, выворачивая в мое сердце.
Я был в комнате в Палаццо Веккьо, ратуша Флоренции, посещая сеанс медитации моя соседка пригласила меня. Я была во Флоренции всего один месяц, приехав с чемоданом, предложение книги и адрес друга по квартире. Впервые в моей взрослой жизни у меня не было ни работы, ни зарплаты, а не из собственной квартиры. Сгорел мой высокооктановых работу и депрессия, верными друзьями и родственниками, я чувствовала себя как кусок обломки выбросило в эпоху Возрождения водостоки.
Это не был первый раз, когда я приехал в неизвестный город, в этом состоянии отстегнул путаницы. Последний раз была в 1979 году, когда мы бежали от революции в Иране за безопасным берегам Британии. Мне было тогда девять, и ужас, который сопровождал нас, когда мы стояли перед офицером иммиграции в Хитроу до сих пор эхом через меня каждый раз, когда я пересек границу. Что ребенка-беженца, с широко раскрытыми глазами, растерянным, страшно и стыдно, был еще где-то внутри меня. Я был сейчас символом современной Британии: в изгнании, кто был воспитан, образован и полированный в Великобритании, мой акцент граненого стакана без следов иранского тонах, что вызвало любопытные, иногда враждебным выглядит и до чего стыдно мне, заставило меня почувствовать себя аутсайдером.
Все эти чувства были аккуратно спрятаны внутри меня. Я едва замечал их присутствие, пока что темной Февральской ночью, когда звук призыв к молитве эхом через Палаццо Веккьо и пронзил насквозь несколько слоев защиты, которые охраняют их. Я повесила голову и пусть текут слезы. Шла неделя за неделей, мой британский резерв таял
Потом я пошел домой с моим соседом. Высокий, спокойный человек, Джузеппе был художником. Он постучал в мою дверь раньше, что холодная ночь и предложил мне присутствовать на сессии медитации с ним. Мы остановились в видом на Понте Веккио. Там был кусочек полумесяц висит большая и светлая по мосту. - Ах, - сказал Джузеппе с экспансивным жестом. “Это ваша луна, нет, камень?” Ничего не сказав про слезы он должно быть увидел меня сарай на встрече, это был его способ предложить мне мир, я поняла. Полумесяц Ислама висела как ятаган над одним из величайших произведений Западной архитектуры, и в этот момент, я почувствовал, что мои две стороны встречаются и селятся вместе, впервые с 1979 года, счастливо сосуществуют.
Это был момент, который убедил меня остаться. В ту ночь, уточнили все. Здесь, во Флоренции, я чувствовал себя как дома. Без каких-либо контактов или любым общий язык, я, тем не менее, нашли себе друзей на каждом шагу, поэтому общительные были итальянцы на моей улице. В течение нескольких дней я знала, что имена моих соседей и большинство лавочников и бариста на улице, что-то, что через четыре года в Лондоне ускользала от меня. Шла неделя за неделей, мой британский резерв растаял, и я тоже перестал общаться (в основном с помощью жестов и пожимает плечами) на углу улицы. Это напомнило мне о том, как, в года демонстрации и беспорядки, которые привели к революции в Иране, мы, дети, собирались на углах улиц, чтобы поменять все, что перевранные новости нам удалось почерпнуть из приглушенных разговорах наших родителей. Несмотря на то, что в последствии революции стало, я помню эти новости-замена сеансы с волнением, ощущение присутствия в гуще событий. Здесь тоже, каждый раз, когда Джузеппе сообщил мне, с прекрасной торжественности, новости с улицы, я снова почувствовал, участвующих. Это не то же самое, когда, как редактор журнала, я знал, что последний нецензурно знаменитости сплетни или новости мира, прежде чем они ворвались. Это был небольшой, локальный, человеческое участие. В течение месяца, я чувствовал, вплетены в ткань моей улицы, часть картины художников, пекарей, зеленщиков, бармены и сантехников. Я был писатель, один со своим ноутбуком всегда открыта в кафе стол.
Посещении моего местного рынка фруктов и овощей было еще одно откровение. Там я обнаружила симфония цвета, шума и хаоса, которая пронзила мое меланхолии. После монохромной гамме моей жизни в Лондоне, я чувствовал, что я приземлился в цветном кино. Я пил в цветах, запахи, громкие болтовня как держателей киоска подтрунивали в Синг-песня итальянских. Еда была местная и я мгновенно преобразуются в чувственные удовольствия в чувство, взгляд и запах свежих продуктов. В суете моей жизни в Лондоне, я съел готовыми “здоровье” пища за моим столом, отдельные части, изложенные в гробы полистирола, окутанные пластиком. Крошечные улочки напомнили мне мой иранский город
Я снова мчался назад во времени, чтобы Иран, сопровождая свою маму на рынок, волнение находить свежие фисташки в сентябре, кровянистые выделения первой летней клубники. Как мы сидели во дворе моей бабушки по неглубокой луже воды, которая освобождается дневного зноя и помог ей и теток чистые горы травы. Листья петрушки, кинзы, укропа, шнитт-лука и мяты были сорвавшиеся со своих стеблей и бросили в большой дуршлаг, как мы вступили в женском чате. Они режут небольшими персидскими огурцами по их длине и, посыпая каждую половину с солью, дал их нам, чтобы хруст По в качестве закуски. Спелые помидоры мы не прокусила, как яблоки, снова с помощью всего лишь нескольких сыплет соли на их мягкую плоть, чтобы принести сладость. В первый раз я принесла домой флорентийской помидор с базара и солнце взорвалось во рту после стольких лет, я снова полюбила простого удовольствия от еды наполненного солнцем, вкусной продукции.
Как я открыла радость медленно ест и медленной жизни, знакомство во Флоренции, обратил внимание. Купола и тонкие башни, украшающие пейзаж были похожи на купола мечетей с сопровождающими их минареты. Крошечные закоулки, где запах канализации вперемешку с облаке одеколона, оставленных проезжающей человек напомнил мне koocheh пас koochehs [переулки] моего родного города Абадан, лабиринты и защищенном от солнца высокими стенами, держа ароматом наш стильный Abadani мужчин, как они прогуливались мимо.
Дворцов с их неприступные крепости-как экстерьеров укрывает внутренние сады, дворы и районы, которые были разделены между мужчинами и женщинами, были так сильно похожи на традиционных иранских домов, которые представлены в простых защитных лицом к миру и занимают свои сокровища – женщины, сады, фонтаны – рядом, а не внутри. Я плелся в хвосте гидов, которые объяснили своим подопечным классическое влияние на архитектуру Брунеллески, но ни разу не признал, что я видела везде: влияние на Ближнем Востоке и Исламской архитектуры. Я копнул глубже и обнаружил знаменитый купол Брунеллески имел честь крупнейших свободностоящая мире купол из 14 века мавзолей Ильханидов в Иран, обладая теми же двойные купола и внутри кирпичной кладки, что Брунеллески использовал. Я было повелся на идею, что могучий итальянский архитектор, были знакомы с чудесами моей Родины.
Италия, я пришел, чтобы быстро чувствовать, имел мало общего с Северной Европы, которые сформировали меня, и больше общего с древней земли, которую принесли мне. Инстинктивное понимание итальянского характера – своим теплом, драмы и склонность к хаосу и шуму резонировала во мне, и я нашел его легко сделать лучшие друзья. Я обнаружил, прорезая в флорентийской жизни с изысканными любезностями и politenesses так много, как наши собственные, и любовь, которую я испытывал сначала к этим итальянские помидоры только окружили город, его людей и, наконец, мое двойное гражданство, дефис ирано-британский самостоятельно. Моя депрессия исчезла, мое больное тело исцелилось, и я, наконец, нашел кого-то замечательного в любви. Я связываю это с лечебные свойства средиземноморской диеты и чудо-эликсир, который отлично Тосканским оливковым маслом. Но я подозреваю, что глубокое счастье, что пришли, наконец, принять мою Западной и Восточной сторон, как они были сыты и признали городом, было то, что действительно изменило мою жизнь.
Белла фигура: как живут, любят и едят по-итальянски опубликован издательством bloomsbury 5 апреля в ?12.99. Заказать копию за ?11.04, перейдите к guardianbookshop.com
Категория: Туризм
Как я открыла радость медленно ем и медленно живущих во Флоренции